— Ничего себе. Я-то считал Воронов мудрыми и добрыми.

— Вороны, как и люди, бывают разные.

— Такими камнями убить можно.

— Мог, но только предупредил.

— Да уж. Там больше не сядем. Есть Вороны, которые так охотятся на людей?

— На всех животных. Но редко.

— То есть, когда считается, что человек убит случайными камнями, их иногда сбрасывают Вороны?

— Не только Вороны. Не подставляйся.

Иногда нахожу битые створки гребешка и раковины в самых неожиданных местах, далеко от кромки воды. Причем в труднодоступных. Кроме нас с другом больше чудаков лазить в таких скалах нет. А раковины есть. Как будто их принес кто-то и разбивал камнями. Теперь понял, откуда они. Наверное, Ворон кидает с высоты, чтобы разбить и съесть. Странно только, зачем он тогда так долго рыщет по отливной полосе [6] ? Ракушек столько, что, бывает, шагу не ступить.

— Ворон кидает раковины с высоты?

— Нет, практика другой… птицы.

— В чем сомнение?

— Не совсем птица, полуящерица.

— Да здесь нет ящериц сроду.

— Раковины видел?

— Да.

— Говорю тебе: не Ворон. Хотя принцип тот же.

— Общий принцип практик?

— Один из.

— Какой?

— Использовать существующие силы.

— Гравитацию и скалы?

— Ты уже понял про этот принцип.

Подсказанная Шаманом идея — подражать практикам окружающих животных и при этом чему-то учиться — теперь не кажется новой. Вспомнились боевые стили восточных единоборств. У Шамана пошире будет: не только бои, но и добывание пищи, взаимодействие, короче — все отношения с миром.

— Так вот откуда узнаешь новые практики?

— Один из путей.

- Зачем?

— Выполняя практики Ворона, лучше узнаю Ворона. Практики Волка — Волка, практики моря — море.

— Практики облаков — облака.

— (Шаман, как обычно, лишь добродушно усмехнулся в ответ на иронию). Именно. Так еще и приходят новые идеи.

— Зачем эти практики узнавать лучше?

— Именно так мы едины.

Пример наблюдения: практика рака-отшельника

Рассматриваю в отливных лужах рака-отшельника. Рак-отшельник поселяется в пустой раковине, закрывая вход в нее одной непропорционально развитой клешней. За лето он явно перерос раковину, служащую ему домом. Чтобы расти дальше, нужно покинуть привычное жилище и искать новую, большую раковину. В этот период он будет беззащитным. Очень мало шансов, что никто не нападет в кишащем живностью море. Выбор рака-отшельника прост: или остаться в безопасном домике и умереть со временем самому от тесноты, или рисковать в поисках более просторного жилища.

Как бы подталкиваемый моей мыслью, отшельник оживился и отправился путешествовать по дну, толкая, ощупывая клешней встречающиеся раковины. Раковины с присосавшейся к камням улиткой остаются неподвижными, а пустые рак переворачивает по-разному и пробует вход клешней. При этом он не покидает своего домика. Найдя подходящую по размеру раковину, рак таскает зачем-то ее с собой. А вот зачем: найдено укромное место под камнем, где рак максимально быстро производит переселение. Риск сведен к минимуму подготовительной работой.

Это часть «практики моря», или теперь буду называть это «практикой рака- отшельника»: не бросай дом, пока не присмотрел новый; не бросай работу, пока не нашел новую; короче — не бросайся старым, пока не нашел нового. И условия перехода в новое лучше заранее подготовить.

Человеку «практики рака» малы. Но сколько моих знакомых сначала бросили работу, а потом новой не нашли. Или им пришлось соглашаться на худшие, чем раньше, условия. Есть и такие, что продали квартиру, не найдя нового варианта. А потом деньги тратятся на съем жилья, жизнь, идет инфляция, квартиры дорожают… Им бы знать вовремя практики рака-отшельника.

Философия долголетия

Сколько лет Шаману — неизвестно. Он рассказывал, как его выслали в Якутию еще в 20-х годах XX века за участие в СР-ском [7] восстании. Получается, больше ста. На вид ему от сорока до шестидесяти. Есть как бы «застывшие» в этом возрасте бывалые бодрые мужики: охотники, рыбаки или фермеры. Незнакомый человек сразу отнес бы Шамана к этой категории.

Зимой световой день короток, и Шаман много часов проводит в хижине. Когда метет пурга, он спит по 14–16 часов. Я читаю при свече, пишу, раскидываю снег, пилю дрова, готовлю, а Шаман спит и спит. Проснется, прогуляется, что-нибудь сделает по хозяйству, поест, протопит печь и опять спит. Он говорит, что живет по зимнему солнцу.

Летом — наоборот. Когда я засыпаю, Шаман еще и не думает ложиться. Просыпаюсь — он давно встал и ушел по делам. Шаман мускулист, но в то же время жилист и поджар. Летом это понятно: он всегда чем-нибудь занят. Но зимой…

— Как сохраняешь форму зимой?

— Нужно есть достаточно.

— Больше, чем летом?

— Не в этом дело. Человек тратит калории и лежа. Зимой похолоднее, и калорий тратится больше.

— А как остаешься бодрым, не полнеешь при таком режиме?

— Бег на месте.

— Что «бег на месте» [8] ? (Смеемся.)

— Делать нечего. В лесу снега по грудь. Бегаю на месте возле хижины по несколько часов через день.

— Это же ужасно скучно.

— Когда привыкнешь, можешь в это время читать мантры, молитвы, медитировать, обдумывать проблемы.

— Почему через день?

— Ноги должны отдыхать.

Посмотрев, как Шаман бегает на месте, я определил, что бегущий таким темпом человек пробежит в час 10–11 км. Так я бегал на тренировках в юности, когда занимался легкой атлетикой. Зимой Шаман набирает каждую неделю часов десять бега, то есть не менее 100 км. А в месяц 400–450. Любой был бы подтянутым.

В 1973 году я поступил на физический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. В почете были «физики», а не «лирики», и конкурс был серьезным — 28 человек на место. В группе из 26 человек оказались только две девушки, не очень интересной внешности. В пятиэтажном общежитии физфака девушки занимали лишь треть пятого этажа, остальные комнаты были мужскими. Учеба на первом курсе отнимала очень много энергии и времени. На занятия вставали в семь, а последние домашние занятия заканчивали в переполненном читальном зале общежития за полночь.

Летом почти всей группой [9] отправились в обязательный тогда стройотряд. Работали на реконструкции льнозавода в поселке Слобода Монастырщенского района Смоленской области. На танцах местные девушки, типичные русские красавицы с русыми волосами, голубыми глазами и точеными загорелыми телами, произвели на нас после года воздержания действительно сногсшибательное впечатление. Девушки были моложе нас на год-два, наших сверстниц не было, так как, окончив школу, местная молодежь стремилась уехать в город. Мы перезнакомились, и после некоторые из них, будучи в Москве, заезжали к нам в общежитие.

Вот что было удивительно: к четвертому курсу, когда нам было 20–21, а смоленским знакомым по 19–20, почти все смоленские деревенские красавицы как-то «обабились», стали выглядеть гораздо старше нас, в то время как наши невзрачные однокашницы оформились в интересных интеллигентных старшекурсниц МГУ. Тогда я еще не знал леонтьевского [10] выражения «деятельность конституирует», то есть формирует психику и телесность, но остро почувствовал, так как все произошло на глазах.

Для Шамана история не показалась удивительной. Он дополнил ее до некоторого не окончательного, но вполне достаточного для начальной работы целого.